Алексей Преснов, экс-советник по энергетике и ЖКХ губернатора Мурманской области, в своей книге «КРЭС. Предвзятые записки» рассказывает о противоречивых процессах в проведении реформы энергетики в нашем регионе
Продолжение. Начало в номерах за 21, 28 мая, 11, 18, 25 июня, 9 и 16 июля.
Ещё летом Шубин и его поставщики мазута были вытеснены с «ТЭКОСа» притом, что перед ними остались серьёзные неоплаченные долги. Я слышал цифру в 800 млн рублей. Как водится в таких случаях, оппоненты сразу же начали считать обоснованность цен поставки, маржу и прибыль в чужих карманах, и вскоре спор стал бессмысленным. Банкротство «ТЭКОСа» ставило крест на эфемерных надеждах Шубина и его компаньонов - поставщиков мазута - вернуть эти деньги через судебные процедуры. Для нас это означало, что наши не менее иллюзорные надежды на то, что за счёт мазутных доходов Шубин сможет поддерживать его прочие неработающие и закредитованные активы, а, может быть, даже и начнёт возвращать нам займы, тоже окончательно развеялись. Общая ситуация в «большом холдинге» Комиссарова из плохой превратилась в очень плохую - близкую к катастрофической.
Вот на таком фоне мы встретились с Шубиным в Москве, в японском ресторане на Трубной площади. Со мной, как всегда, был мой помощник Владимир Коробко, но Шубин предпочёл разговаривать со мной один на один. Это означало, что разговор будет важным, так как Шубин всегда с некоторой долей презрения относился к способностям Коробко как помощника и советника и считал его больше курьером и водителем. Их отношения имели свою историю с начала нулевых, когда Коробко действительно выполнял для Шубина такого рода работу. Геннадий сразу в лоб сообщил, что против него возбуждено уголовное дело по налогам в «Риони», по которому летом 2009-го уже задерживали на 72 часа Владимира Зюзина, директора ООО «Риони», а потому он покидает страну и будет некоторое время недоступен. Вместо него генеральным директором ОАО «Колэнергосбыт» будет Михаил Чернасов, его доверенное лицо. «Миша» особенно никуда вмешиваться не будет, он временная фигура, пока всё «рассосётся». Сам он будет всегда на связи по почте или при необходимости будет звонить. Я со своей стороны доложил Шубину, что мы нащупали слабину в рядах наших оппонентов, нас не выгоняют с рынка, но нам нужно концентрироваться на улучшении платёжной дисциплины на опт, иначе угрозы могут вернуться. В этой связи я попросил прекратить изъятия денежных средств в виде займов, или хотя бы радикально снизить их размер. Шубин рассказал мне о своих трудностях с «ТЭКОСом», о том, что все только и ждут, когда мы объявим дефолт по кредитам Сбера, и тогда всё «посыплется» в неуправляемом режиме, в том числе и наш «прекрасный сбытовой холдинг». Сказал, что он всё понимает и будет делать всё возможное, чтобы «лишнего» не брать. Но обещать ничего не может. Тогда я воспользовался моментом и сказал, что, раз уж так всё плохо, нам необходимо подписать с довольно широким кругом ключевых менеджеров во всех трёх компаниях индивидуальные контракты, с одной стороны, увеличивающие в разы лояльность и мотивацию менеджмента и максимально исключающие возможность предательства, а с другой - охраняющие их интересы в случае недружественного захвата наших предприятий. Надо сказать, это был не первый разговор на эту тему, они начались сразу, как только нас стали атаковать, но ранее они заканчивались ничем - Шубин «подвешивал» тему. Сейчас был удобный момент - он хотел от меня, чтобы я услышал про его трудности, а я хотел получить конкретную уступку. Он согласился. Именно тогда мы оформили значительное количество контрактов с ключевым персоналом, и это очень помогло и нашим компаниям, и людям до самого последнего момента их деятельности.
Для нас начался новый этап борьбы за выживание. При этом «военные» действия не должны были отражаться на состоянии нашей группы компаний, ежедневно выполнявшей десятки рутинных операций, тактические и стратегические планы своего развития. Поэтому задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, грамотно и эффективно «воевать», а с другой - просто работать, при этом тоже максимально эффективно. И не мешать одно с другим, а ровно наоборот - именно эффективная работа на рынке и позволяла нам эффективно воевать. Найти эту грань, чётко расставить приоритеты на каждом участке повседневной работы, интегрировать всё это в достижение общей цели на этапе стабилизации нашего положения на рынке, а затем следовать выбранной стратегии, реагируя на внешнюю ситуацию, - в этом и заключалась моя основная работа, моих заместителей и помощников. Каждого на своём месте.
Тактика наших оппонентов сменилась. Они по-прежнему хотели получить контроль над энергосбытовой деятельностью в регионе, но теперь не путём выжимания нас с рынка, а через получение фактического контроля над нашими компаниями. Шубина не было в стране, Комиссаров куда-то исчез, как только стало «жарко», я по факту руководил всей деятельностью сбытовых компаний, остальные бизнесы Шубина жили в логике «день прошёл и ладно». Правда, в это время в кабинете Шубина стал появляться Вячеслав Безуглый, ныне небезызвестный депутат Мурманской областной думы, председатель комитета по энергетике и ЖКХ. Роль его вначале не очень была понятна, но позже выяснилось, что он стал негласным партнёром Шубина в его бизнесе в ЖКХ. Ранее Безуглый и Илья Николаевич Губанов, директор МЭС в 2011-2012 гг., были поставщиками мазута для объектов теплоснабжения под контролем Шубина, через них же он поставлял, очевидно, и значительные объёмы топлива на «ТЭКОС». Отстранение Шубина от поставок на «ТЭКОС» и его последующее банкротство нанесло серьёзный удар не только по интересам самого Геннадия, но и, наверное, Безуглого и Губанова. Шубин никогда не говорил мне это прямо - в таких вещах он вообще был очень скрытен, - но с большой долей уверенности я думаю, что Безуглый был приглашён в бизнес в 2009 году в качестве компенсации за тот ущерб, который он понёс на мазутных сделках. Однако в октябре - декабре 2009 года в делах он почти себя не проявлял, по крайней мере, внешне. Самими компаниями в ЖКХ рулил Виталий Поборчий, бывший офицер и помощник депутата Госдумы от Мурманской области Михаила Ненашева, причём делал это, мягко говоря, не очень профессионально, что вызывало постоянные споры с «КРЭСом». Я несколько раз просил его убрать, но его статус креатуры депутата Ненашева этому мешал. Последний был в те годы частым гостем у нас, его и Геннадия Шубина связывали определённые отношения. Я не берусь судить об их характере, но если говорить о какой-то реальной помощи со стороны Ненашева нашим компаниям, то могу лишь вспомнить, как однажды он провёл нас на интересное для нас заседание комитета Госдумы по энергетике, и даже выступил с какими-то нашими тезисами. Правда, ввиду того, что вопрос не изучил, а на предварительную встречу с нами не пришёл - всё получилось невпопад. Иногда он посещал проводимые нами мероприятия, например, посещал наши конференции в Саариселке. Вообще он был по другой линии - по «обществу машиностроителей», в которое Шубин велел записывать всех руководителей своих прочих предприятий. «Машиностроители» Мурманской области во главе с главными машиностроителями - руководством КОМЗа - иногда проводили в нашем КРЭС-альянсовском конференц-зале свои заседания. Наших сотрудников привлекали для массовки во время официальных съёмок. Время от времени мы писали Ненашеву тезисы для выступлений в Госдуме по проблематике энергетики, но я не помню, чтобы он, опираясь на них, чтото внятное озвучивал, и тем более, чтобы это имело какой-то эффект. Пару раз я летел с ним в самолёте и общался неформально. Он всегда много и с удовольствием говорил, причём на любые темы, и в этом плане был похож на известного политика из Госдумы, корифея этого жанра. Думаю, именно это свойство и мешало Ненашеву следовать заранее сформированным нами повесткам выступлений и в итоге делало его ресурс депутата Госдумы для нас почти бесполезным. В период отъезда Шубина осенью 2009 года, который мы между собой называли периодом «в шалаше», он пытался где-то как-то помочь Геннадию в его противостоянии с Дмитриенко, но насколько эта помощь была полезной, я не знаю.
Между тем меня стал приглашать на беседы вице-губернатор Алексей Савин. Это был интересный чиновник и человек, он позиционировал себя как равного с Дмитриенко, поскольку действительно когда-то был его начальником в администрации генерала Лебедя в Красноярском крае. Мы с ним были ровесниками, но он держался со мной исключительно как «старший товарищ», опытный и «всё видящий насквозь». Я не возражал, но всегда держал дистанцию и позицию. Мы встречались и в его кабинете, и в кафе и ресторанах за чашкой чая или бокалом пива. Он пытался узнать от меня как можно больше о нашем бизнесе, был внимательным слушателем, уважительно относился к моему профессионализму. Беседы были непринуждёнными и по форме, и по содержанию. Но конечная цель их была для меня ясна - «отжать» Шубина от компаний, постепенно передать рычаги распоряжения другим людям и в конечном итоге взять наш бизнес под свой контроль. Мне предлагалось написать всяческие записки, так или иначе дискредитирующие Шубина и таким образом якобы «спасающие» компании. Тема вывода активов Шубиным в том ключе, как это звучит сегодня, ещё не педалировалась, но в целом идея была схожа - Шубин «неправильный» бизнесмен, он должен отдать социально важные бизнесы другим, «более правильным» людям. Я уходил от ответов, скатывался на частные и профессиональные вопросы, долго объяснял детали, но Савин раз за разом возвращал меня к основной теме наших бесед. В конце концов я сказал ему прямо, что это не мой вопрос и даже, я думаю, и не его. Пусть, мол, решают это Шубин и Дмитриенко, а мы с вами наёмные менеджеры, как они решат, так и будет. Другое дело, что каждый волен работать с теми владельцами или начальниками, с которыми ему комфортно. Я в свою очередь докладывал о своих переговорах Шубину, он был в курсе, и его позиция заключалась в том, что он ведёт переговоры только с первым лицом, а Савин в этом смысле «никто и звать его никак». Савин в то время запускал биллинг в ЖКХ через знаменитый скандалами ЕРЦ, руководимый Алёной Кузнецовой, и советовался со мной насчёт того, как сделать биллинг «КРЭС» и их биллинг единым, интегрированным на одной технологической платформе. Его специалисты посетили наш IT-центр, велись какие-то переговоры. На мой взгляд, он был слишком оптимистичен в прогнозах по объёму выручки этого бизнеса в рублях, также как и показателям его рентабельности. А они там были не очень впечатляющие. Этот бизнес интересен в связке с другим - по поставкам ресурсов, в первую очередь в качестве инструмента контроля денежного потока, а уж потом как бизнес вообще. Эта же ошибка присутствует до сих пор в известных структурах. В чистом виде как отдельный бизнес в масштабах нашего региона биллинг не имеет перспектив, тем более сегодня, когда отменяются ежемесячная передача показаний и перерасчёты.
Мы общались с вице-губернатором и по другим темам, Савин познакомил меня с Геннадием Ивановичем Микичурой, ставшим весной 2009 министром энергетики и ЖКХ. К осени 2009 года стало ясно, что Микичура не вписывается в моё представление о том, каким должен быть и министр, и это министерство. Я как-то сказал об этом Савину и тут же получил жёсткий отпор и столь хвалебные отзывы о Геннадии Ивановиче, что понял - именно Савин его на эту должность и пригласил. Отдельным образом складывались наши отношения с УТР и его руководителем Черечечей. Последний, не выполнив задачу «внедрившей» его структуры по нашему устранению с рынка, полностью перешёл под знамёна Дмитриенко. Учитывая наши персональные нападки на него в прессе летом 2009 года, до того, как нам «перекрыли кислород», отношения с ним и его подчинёнными были напряжёнными. Но шёл тарифный процесс на 2010 год. Наши специалисты жаловались мне на УТР, а я ничего не мог по этому поводу сделать. Пользуясь контактом с Савиным, я время от времени пытался как-то воздействовать на Черечечу и УТР через него, мотивируя это тем, что, в любом случае, кто бы ни владел нашими структурами в будущем, «убивать» их бестолковыми тарифными решениями не стоит.
Окончание в следующем номере.
Полную версию книги можно приобрести на сайте Digiseller.ru на торговой площадке Plati.ru.