Продолжение. Начало в номерах за 21, 28 мая, 11 и 18 июня.
Горячая осень 2008-го
Но осенью 2008 года перед нами стояли и другие, более масштабные, проблемы. Финансово-экономический кризис углублялся и расширялся, крупные потребители, такие как ОАО «Апатит», КАЗ, Ковдорский ГОК, стали задерживать платежи. Кольская ГМК стремилась на ОРЭМ и одной ногой была уже там. С 1 июля заработал совершенно новый для всех рынок мощности генераторов с трёхэтажными формулами трансляции покупки с опта на розницу, последствия применения которых на практике были не ясны. Мы, «вытащив» наличность из оборота «Колэнергосбыта» на выкуп акций «Норильского никеля» в размере 265 млн рублей и закрыв «дыру» кредитами, с тревогой ожидали расчётов по межтерриториальному перекрёстному субсидированию из федерального бюджета. По нашей оценке, этих средств не хватало, чтобы компенсировать полностью наши убытки от низких регулируемых тарифов на рознице. На опте ситуация с долгами была ещё не критической, но уже достаточно сложной. И в это же время начались разговоры со стороны Шубина и Комиссарова о том, что им могут понадобиться деньги для поддержки других членов их «большого холдинга». Я не вникал в детали, но слышал, что большинство шубинских бизнесов, с которыми мы были не связаны напрямую, таких как «КОМЗ», дорожники, строители, энергоремонт, испытывали огромные текущие трудности с заказами и при этом были «по уши» закредитованы в основном в Сбербанке. Руслан Червяков, начальник кредитного отдела Мурманского отделения, с которым я был знаком ещё с 2006 года, стал частым гостем в кабинете Шубина. Они что-то бурно обсуждали, речь шла о перекредитовках, процентах и т.п. В октябре я был в коротком отпуске за границей и смотрел зарубежное ТВ, которое без прикрас рассказывало о мировом кризисе. Речь шла о том, что необходимо пересматривать все докризисные стратегии и безжалостно отделять «плохие» активы от «хороших». В то же время Михаил Попов сообщал мне, что от него опять требуют денег на займы для оплаты каких-то срочных долгов других бизнесов для того, чтобы они могли перекредитоваться. Я написал Шубину в почту свои возражения и вообще изложил свою точку зрения на общие подходы к развитию «комиссаровского холдинга». Суть её состояла в том, что нужно отделить нас от прочих проблемных активов, а по ним заявлять дефолт, пока не поздно, и пока это общий тренд в стране кризис всё спишет. По возвращении из отпуска я пытался эту тему развить в личных беседах, однако Шубин избегал откровенного разговора. Он вообще это умел - парадоксальным образом расположение моего кабинета напротив его часто не только не помогало, но, наоборот, мешало. Для других у него было какое-то расписание встреч, правда, не очень жёсткое, а для меня, по умолчанию, специального времени поговорить не было - я же сижу здесь и никуда не денусь. В результате встретиться и серьёзно поговорить иногда было действительно сложно. Шубин в плане организации собственного рабочего времени был не профессионален: с одной стороны, никогда не доверял этот процесс помощникам, а с другой - сам этого делать не умел просто потому, что не осознавал важности этой задачи, в то время как бизнес рос так быстро, что учиться он не успевал.
Через неделю или две он зашёл ко мне и сходу заявил, что он собирается брать деньги в «Колэнергосбыте» для того, чтобы расплачиваться по кредитным обязательствам других компаний, что всё то, что я ему писал, не работает, здесь важно, «кто первый добежит», кризис во всей стране, сейчас там все перекредитовываются. У всех сейчас «маржинколлы», он знает, он общается, а я, мол, вижу только перед своим носом и т.д., и т.п. Он слегка боком ходил по моему кабинету - это была его обычная поза, когда он с чем-то был не согласен и пытался нажимом решить вопрос в свою пользу. Я понял, что решение уже принято, что все мои аргументы - пустая трата времени. Я сказал ему тогда - ты не прав, это твой выбор, твоя ответственность, но ты не прав. Чтото в этом роде. Я бросил пару обидных для него и, наверное, для Комиссарова фраз о том, что ничего из того, что они планировали год назад и с помпой обсуждали с тем же Шамбиром по развитию «КОМЗа», так и не заработало, что все его бизнеспроекты: и «КОМЗ», и дорожники, и жилищные компании, мало того, что берут у нас деньги взаймы и никогда не отдают, ухудшая нашу ликвидность, так ещё и совсем перестали платить за электроэнергию. Это было действительно так - чем больше разрастался бизнес Шубина, чем больше предприятий попадали в его орбиту, тем больше становилось у нас «своих», «неприкасаемых», должников. Проблема, возникшая ещё с Кандалакши, со временем только углублялась. И хотя Шубин пытался играть роль этакого отстранённого эффективного собственника, которого интересовал лишь результат, это у него получалось плохо. В этой конкретной ситуации, как и во многих других, я пытался, проиграв стратегическое сражение, выиграть тактическую позицию, и часто такой подход срабатывал. Шубин заставил наших должников что-то заплатить. Но в целом события развивались по самому неблагоприятному сценарию. Как оказалось годы спустя, прежде всего для Шубина. Ведь именно по делу о займах 2009 года для компании «Стройкомплект», через которую и осуществлялись кредитные схемы со Сбербанком, он был задержан, а затем и арестован в феврале 2013 года.
Результатом того разговора была рабочая встреча с Комиссаровым, в ходе которой я пытался понять, каковы наши перспективы на ближайшие месяцы, что думает «финансовый управляющий» Шубина в отношении спасения активов его неформального холдинга и как это отразится на группе компаний «КРЭС-Альянс». Тогда я увидел, как они вообще мыслили, организовывая цепочку компаний на рынке в смежных отраслях с взаимными обязательствами. Комиссаров говорил мне, что идея была в создании и управлении огромным кэш потоком за счёт платежей за электроэнергию и ЖКХ. Он оценивал этот поток в перспективе в 15-20 млрд рублей в год. Откуда он брал эти цифры, сказать сложно, ведь, с одной стороны, росли цены и тарифы, а с другой - было ясно, что объёмы поставок электроэнергии через наши компании будут снижаться изза ухода крупных комбинатов на оптовый рынок. На 2008 год наш поток оценивался в 10 млрд рублей, и откуда возьмутся ещё 510 млрд, мне было неясно. Управляющие компании его дать точно не могли, сетевые предприятия тоже, притом что денежный поток сетей «сидел» внутри нашего. Но это было не главное. Финансовый «гений» Шубина почемуто считал, что этот консолидированный поток будет давать нам минимум 10-15% рентабельности, то есть 1,5-2,5 млрд в год прибыли до налогов. Поэтому, мол, холдинг мог легко занимать на рынке примерно эти суммы, ведь отношение долга к прибыли до налогов было очень низким по бизнес-стандартам. Всё было бы хорошо, по мнению Комиссарова, но вот случился кризис, и поэтому надо держаться - платить по долгам. На мой вопрос, какова долговая нагрузка сейчас, подлежащая оплате, он ответил: что-то около 2,5-2,7 млрд, и только процентов нужно платить около 500 млн в связи с ростом процентных ставок. При этом денег у заёмщиков нет, бизнеса, приносящего доход, тоже. Я спорил с Комиссаровым, ведь я понимал, что его рассуждения изначально неправильны и ущербны уже потому, что рентабельность продаж «КРЭСа» и «Колэнергосбыта» была тогда значительно ниже, а в жилищно-коммунальном бизнесе она по большей части была отрицательной. Кроме того, максимум денежного потока по году я оценивал в 12 млрд рублей. Но встреча в любом случае была полезной: я стал реально оценивать «размер бедствия», которое нам грозило со стороны нашего акционера в ближайшей перспективе. Делать ничего не оставалось, кроме как зарабатывать больше, а тратить меньше.
К счастью, в конце 2008 года наши финансово-экономические службы стали ощущать рост неплановых доходов, но, самое интересное, не могли внятно объяснить их источник. К этому процессу были подключены рыночники из только формирующегося Департамента стратегического планирования и тарифообразования (ДСПиТ). Тогда мы впервые услышали термины «трансляция мощности» и «дополнительные доходы». Мы не понимали до конца сути этих явлений, тем более что математика, описывающая трансляцию, в 2008 году была чрезвычайно запутанной из-за одновременных расчётов по регулируемым тарифам и свободным ценам. Но в любом случае это была хорошая новость на фоне всех остальных. Ожидающийся финансовый результат по итогам 2008 года показывал, что мы не только закрывали убытки прошлого года, «подаренные» нам менеджерами РАО ЕЭС, но получали прибыль, в основном компенсирующую наши дополнительные расходы по приобретению 24,5% пакета акций ОАО «Колэнергосбыт», принадлежавшего «Норильскому никелю». Долг на оптовом рынке и в адрес сетевых компаний после кратковременного роста в середине года стабилизировался и в реальных показателях, без учёта роста свободных цен, даже снизился. Организационно управление компаниями не только не провалилось, но и, наоборот, его эффективность заметно возросла. Снизились издержки прежде всего за счёт объединения управленческих и хозяйственных функций, уменьшения управленческих затрат, ведь уволившаяся команда менеджеров из РАО, особенно не местных, получала очень высокую зарплату. Кроме того, прекратились изнуряющие обе компании юридические и медийные споры, также осязаемо затратные с финансовой точки зрения. В общем и целом мы уверенно стояли на ногах и, можно сказать, «доминировали» на рынке электроэнергии и мощности с почти 100процентной долей на опте и около 65% на рознице, притом что по количеству потребителей наша доля превосходила 90% регионального рынка. Так строилась пресловутая «империя» в электроэнергетике региона, и если говорить про доли на рынке, то на этот период и пришёлся пик её могущества, поскольку уже с 2009 года на ОРЭМ вышло «Арктик-Энерго» и увело от нас примерно 20% отпуска в оптовой части. В последующие годы этот процесс только набирал обороты.
В конце 2008 года меня и кого-то ещё из наших топ-менеджеров вызвали в милицию на проспект Ленина, 8, нынешнее УБЭП и ПК. Не помню точно, как называлось это подразделение тогда, но допрашивали меня несколько часов на предмет нашей деятельности в Апатитах. Как я узнал, существовало какое-то заявление от наших «коллег» из Кировской энергосбытовой компании «ЕЭСК-Центр» с жалобой, что мы своими действиями, поддерживаемыми чуть ли не первыми лицами в регионе и в г. Апатиты, наносим им ущерб путём выставления «завышенных» счетов на электроэнергию, незаконно забираем потребителей и т.д. Тогда мне пришлось впервые подробно объяснять несведущим в нашей специфике людям детали расчётов на рынке, и я понял, что это действительно непростая задача, учитывая, что от того, как они это поймут, зависит, будет ли делу дан ход или нет. Я тогда уже задумался о том, что органы должны иметь возможность получить откуда-то объективное экспертное заключение по поводу правомерности тарифов и расчётов, применяемых на рынке, а не руководствоваться исключительно своей интуицией и способностями отдельных лиц понять довольно сложный материал. Я сказал им, что нужно обратиться в Совет рынка в Москву, и услышал в ответ, что у их начальства по линии МВД в Москве есть специальный отдел, а там есть специалист, разбирающийся в этом, и как раз по его запросу меня и моих коллег и допрашивают. Несколько лет спустя, в 2012 году, я вспомнил этот разговор и допрос. Мне пришлось общаться с этим «специалистом» без посредников.
Продолжение следует.
Полную версию книги можно приобрести на сайте Digiseller.ru на торговой площадке Plati.ru.
