Алексей Преснов, экс-советник по энергетике и ЖКХ губернатора Мурманской области, в своей книге «КРЭС. Предвзятые записки» рассказывает о противоречивых процессах в проведении реформы энергетики в нашем регионе
Продолжение. Начало 21, 28 мая, 11, 18 и 25 июня.
В марте 2009 года мы с Татьяной Ивановой были в Лондоне на специальном семинаре-обучении по вопросам современной рыночной энергетики. Мы уделяли внимание таким вещам, и хотя это были недешёвые поездки, они приносили реальную пользу - в первую очередь давали возможность взглянуть на себя со стороны глазами тех, кто эту реформу уже успешно осуществил. В Лондоне уже стояла настоящая весна. И вот во время нашей субботней экскурсии на Бейкер-стрит Валентин Балашов прислал мне СМС о том, что Юрий Евдокимов отправлен в отставку, и.о. губернатора назначен некто Дмитрий Дмитриенко, заместитель руководителя Росрыболовства. Балашов сообщил, что он немного знаком с новым губернатором, но охарактеризовал его как «не очень понятного» товарища человека без имени и внятного прошлого. О том, что Евдокимов вот-вот уйдёт, знали все. Ещё во время нашей конференции в Саарисельке присутствовавший от региона первый вице-губернатор А.Макаров срочно уехал в Мурманск из-за того, что поступило известие об отставке Евдокимова. Мы на ходу обсуждали это и с Шубиным - было понятно, что для нас это означало как минимум неопределённость. Смена руководства области была серьёзной новостью для региональной группы компаний, занимающейся поставкой жизненно необходимого товара всеобщего потребления. Первые недели были какие-то надежды, что новое руководство пригласит нас на встречу и попытается что-то у нас узнать про нашу сферу деятельности. Макаров, оставшийся первым замом, с которым у меня был личный контакт помимо Шубина, действительно позвонил и пригласил меня на заседание правительства. Я подготовил ему какие-то наши тезисы. Он вёл заседание. Меня, в числе прочих, что-то спросили по состоянию энергетики, я ответил. Дмитриенко переспросил не совсем в тему, я начал объяснять проблемы неплатежей, но никто не слушал. Общее впечатление было, что наступает пора, когда лучше говорить о чём угодно, чем что-то реально делать. Мы готовили ещё какие-то анализы и записки, но нас уже больше не вызывали. «Понаехавшие» с Дмитриенко и без нас знали, что и как делать в энергетике и не только. Мы же сосредоточились в то время на переменах в отрасли - в Москве, в Совете рынка и Некоммерческом партнёрстве гарантирующих поставщиков и энергосбытовых компаний, начиналась дискуссия о целевой модели розницы, в которой мы приняли самое активное участие. Именно тогда я близко познакомился с Василием Николаевичем Киселёвым, видным экспертом отрасли, ветераном реформы электроэнергетики, бывшим первым замом губернатора Новосибирской области, вице-президентом УК «Ренова» Виктора Вексельберга, членом всевозможных комиссий и советов, а в 2008-2010 гг. председателем правления НП ГП и ЭСК. Мы понимали, что то положение на рынке Мурманской области, которое мы занимали, не вечно, более того, оно крайне неустойчиво, а в долгосрочной перспективе с учётом всех нюансов - экономического кризиса, популистской тарифной политики властей в сфере ЖКХ, наряду с безрассудной финансовой политикой наших акционеров, - было просто опасно. Задача моя и менеджмента состояла в том, чтобы пройти между «Сциллой» региональной тарифной политики и «Харибдой» Шубина с его концепцией «добежим до лучших времён» и изымающего у нас денежную ликвидность. Мы должны были каким-то образом обрести устойчивость для того, чтобы компании продолжали жить и развиваться. С нами или без нас. Впереди нас ждал новый раунд испытаний.
Через пару месяцев стало ясно, что попытки Шубина установить контакт с новой властью в регионе и продолжить политику статус-кво, сформированную годами, провалились. Нас поначалу это касалось мало, напряжение возникло по линии теплоснабжающих и водоснабжающих активов Шубина и поставок на «ТЭКОС» мазута. К этому времени мало-помалу Шубин приобрёл контроль над предприятием «Тепловодоснабжение» в Полярных Зорях, а также купил у «КАЗа» предприятие «Центр Коммунальных Технологий» (ЦКТ), снабжавшее теплом около трети Кандалакши. Наряду с контролем поставок топлива на «ТЭКОС» это давало ему возможность серьёзного влияния на рынок теплоснабжения Мурманской области. Правда, сам рынок был очень своеобразным - его конечная рентабельность уже длительное время была отрицательной, заработать было можно только на поставках входных компонентов - сырья, энергоресурсов и оборудования. Сами предприятия влачили жалкое существование и генерировали отрицательный денежный поток. Однако именно этот поток, монопольный в силу естественных причин и совсем не маленький по объёму, и был основным привлекательным атрибутом отрасли, в том числе, очевидно, и для Шубина. В обстановке, когда все были должны всем, а большая часть цепочки контролировалась одними и теми же лицами, такая стратегия приносила определённые дивиденды. Но не в долгосрочном плане.
В мае 2009 года Шубин попытался начать банкротство принадлежащего области кандалакшского «Водоканала». Это предприятие было перманентно должно за электроэнергию своему поставщику «КРЭСу», при этом поставляло воду как для шубинского УК «ЖКС», так и для «ТЭКОСа», который тоже должен был структурам Шубина за мазут. Иными словами, в соответствии с идеологией Комиссарова, «Водоканал» попадал в зону интересов Шубина, поскольку его денежный поток пересекался и входил в общий денежный поток коммунальных предприятий, к контролю над которым стремился Геннадий. Этот поток, как и в случае теплоснабжающих предприятий, был отрицательным, но почему-то считалось, что он полезен. Причина первоначальных долгов «Водоканала» за электроэнергию заключалась в отношениях субъектов ЖКХ в момент перехода от одной модели хозяйствования к другой. Во время существования УЖКХ платежи населения за коммунальные услуги, собираемые в единый котёл, в существенной мере перенаправлялись в адрес «ТЭКОСа» и ранее Кандалакшской теплосети зачастую в ущерб другим ресурсникам и, в первую очередь, «Водоканалу». Затем УЖКХ ушло в небытие, «простив» свои долги всем поставщикам, включая и «Водоканал». Последний оказался должен за электроэнергию, поскольку его должники так с ним и не расплатились. Этот долг начинался с разумных 7 млн рублей, но постепенно нарастал. Надо сказать, что руководство «КРЭСа» вместе с вполне вменяемым директором кандалакшского «Водоканала» Владимиром Малевинским всё время работало над этой проблемой. Иногда подключался и я. Мы разрабатывали различные варианты взаимозачётов между УК «ЖКС», «Водоканалом» и «КРЭСом» и пытались лоббировать их в структурах Шубина. Но время от времени положение обострялось, долги «Водоканала» скачкообразно росли. На таком фоне и начался этот кризис. Собственно, ничего там и не было, кроме отправки юристами Алёны Загорье заявления на банкротство в Арбитражный суд по команде Шубина. Но этот факт явился сигналом начала открытых «военных действий» - команда Дмитриенко совсем по-другому относилась к областной собственности по сравнению с прежним правительством и восприняла подачу заявления в суд на одно из своих предприятий как личное оскорбление.
Одновременно начался процесс вытеснения шубинских поставщиков топлива из «ТЭКОСа». Я не был в курсе деталей начинавшихся «манёвров», так как напрямую это нас не касалось, но по изменению отношения к нам нового начальника Управления по тарифному регулированию Мурманской области (переименованного КТР) Александра Черечечи чувствовал, что что-то не так в «высших политических сферах».
Александр Васильевич Черечеча, выходец из ФСТ и «Русэнергосбыта», представлял из себя достаточно профессионального в электроэнергетике специалиста, с осторожным юридически-чиновничьим подходом к решению сложных вопросов. Он был лет на 5-6 моложе меня, но выглядел «устало-солидно». Я приехал к нему сам сразу после его назначения и попытался ввести в курс состояния дел в нашей «епархии», обозначив ключевые проблемы, рассказав о нашем видении перспектив развития рынка электроэнергии и смежных отраслей. Он был внимательным слушателем, но понять его отношение к тем или иным нашим позициям и оценкам было трудно. Тем не менее, позитив в наших отношениях после первого знакомства был, и многие коллеги почему-то считали, что у меня с ним какие-то особые связи. Однако уже к концу июня от этого позитива не осталось и следа. Нас, как субъект регулирования, проверяла ФСТ, и в разговоре с аудиторами из Москвы промелькнуло, что Черечеча нас почему-то сильно не любит. Вскоре после этого началась проверка со стороны УТР. Проверяющие требовали какие-то документы, по нашему мнению, конфиденциального характера, и мы их им не выдавали. И через несколько дней к нам нагрянули следователи, тогда СК при прокуратуре, в сопровождении оперативников из милиции. Вместе с ними были и сотрудники УТР. Начался первый в истории группы «КРЭС» обыск. Всего их было несколько, насколько помню. Тогда это было для нас шоком. Людям было запрещено перемещаться по этажам, выходить без специального разрешения из кабинетов. В здании на Коминтерна почти все этажи в то время были уже наши - «КРЭСа», «Колэнергосбыта» и «КРЭС-Альянса». Обыск происходил вроде бы в «КРЭСе», но смотрели кабинеты всех компаний. Как выяснилось, постановление на обыск было выписано в рамках уголовного дела против мэра Апатитов Михаила Антропова, якобы незаконно передавшего в «КРЭС» статус ГП в 2007 году на территории города. С точки зрения сущностной и юридической это была откровенная чушь, что впоследствии и было установлено судом. Но обыск позволил изъять у нас всю необходимую для управления компаниями информацию, в том числе базы данных по потребителям, которые мы не давали УТР добровольно. Очевидно, в этом и была основная цель этого мероприятия. Мы не сидели тихо: вышли с пресс-конференцией по этому событию, рассказали его подоплёку и откровенно назвали заказчиков этого обыска в лице УТР. Занимался всем этим я лично, Шубин не вмешивался, но морально поддерживал, говорил мне, что за этим стоит губернатор и его заместитель по энергетике и ЖКХ Алексей Савин. Сам он находился в основном в Москве. Мы же в качестве публичной мишени для медийной контратаки выбрали Черечечу и УТР. Летом наступило некоторое затишье, но уже в августе мы почувствовали ещё несколько проблем. На оптовом рынке активизировалась комиссия по платежам - нас вызвали на встречу с генераторами, на которой впервые прозвучала мысль о том, что нас надо лишать статуса ГП за долги и передавать его в более надёжную компанию, например, в «Русэнергосбыт». В кулуарах мне подтвердили, что «Русэнергосбыт» ведёт переговоры с администрацией области по «заходу» в регион в качестве основного ГП. Одновременно в регионе нам «перекрыли кислород» в общении с прессой - основные телекомпании и сайты, в частности «Би-порт» и «ТВ-21», прекратили с нами сотрудничество. У нас к этому времени уже была довольно профессиональная пресс-служба, в которой работали Лена Белоголова и Настя Вечирко, но без доступа к СМИ она была почти бессильна весь ресурс ограничивался нашими сайтами. Правда, развитие биллинга, предусматривающее использование сайта «КРЭСа» для передачи данных счётчиков, расширяло их аудиторию, но этого было всё же недостаточно для полноценной пиар-войны. Для нас же public relations - общественный резонанс - был испытанным оружием со времён противостояния «КРЭСа» и «КЭСа», и мы ощущали дефицит информационной поддержки.
В это же время в области в качестве одной из главных идей решения энергетических проблем и неплатежей в ЖКХ возобновились разговоры о переходе Мурманской области в неценовую зону. На эту тему в СМИ выступал лично губернатор. «Русэнергосбыт», как выяснилось, его в этом поддерживал и даже участвовал в совещаниях в Москве на эту тему, правда, в не очень понятном качестве.
Продолжение следует.
Полную версию книги можно приобрести на сайте Digiseller.ru на торговой площадке Plati.ru.