Лукас Аллеманн окончил исторический и филологический факультеты университета города Базель (Швейцария). Учился русскому языку и преподавал немецкий в Мурманске, где также начал интересоваться историей кольских саамов. Женат на саамской девушке, семья которой родом из закрытого погоста Йоканьга.
Он написал книгу о вынужденных переселениях саамов во времена СССР. В настоящее время пишет кандидатскую диссертацию при Университете Лапландии в Рованиеми (Финляндия) в рамках научного проекта Финской академии наук «Устная история Арктики».
С согласия Лукаса Аллеманна небольшая часть его работы сегодня публикуется на страницах газеты «Московский комсомолец» в Мурманске».
В одну из моих первых встреч с саами на Кольском полуострове, которая состоялась около пяти лет назад, мне рассказали о заведении со странным названием «Лечебнотрудовой профилакторий» или ЛТП. Этот рассказ был кратким, но впечатляющим. Я узнал, что алкоголики в СССР могли быть направлены в ЛТП на срок до полутора лет, там они проходили принудительное лечение, которое состояло из загадочных таблеток и физической работы. Фактически это было тюремное заключение человека, которое принималось без судебного процесса. С точки зрения закона это была чисто административная мера. Система ЛТП в СССР начала создаваться в конце 60х годов прошлого века, и очень скоро вся территория огромной страны была покрыта сетью таких институтов. Она была ликвидирована только в 1994 году в новой России. Систему ЛТП признали неконституционной.
В отчаянных поисках информации
Что я смог выяснить в первую очередь в Ловозере это то, что немало саамов прошли через ЛТП в 1970-1980 годах. Почти в каждой семье можно было услышать рассказы о нескольких, в основном уже умерших, родственниках, которые были в этих «лечебных» учреждениях.
Но каковы причины этого явления? Если саам оказался в ЛТП, то это, в конечном итоге, можно рассматривать как одно из социальных последствий ликвидации традиционных поселений (погостов) на Кольском полуострове, что повлекло за собой массовые проблемы психосоциальной адаптации среди коренного населения. Во времена СССР (в период с 30х по 70е гг.) почти все саамские погосты на Кольском полуострове были закрыты. На это были, с точки зрения государства, объективные причины: процесс укрупнения в сельском хозяйстве, индустриализация, реализация инфраструктурных проектов или военные нужды.
Хорошо известно, что после самых крупных переселений саами в Ловозеро (с 1959 по 1969 гг.) приехавшие на новое место сталкивались с нехваткой жилья и отсутствием постоянных рабочих мест. Адаптация переехавшего населения усугублялась и другими факторами, например, такими, как сильные предрассудки местного населения, которое было разнородным. Кроме саами здесь жили представители Коми и русские.
Не вдаваясь в детали, отмечу, что алкогольная зависимость стала одной из основных проблем среди принудительных переселенцев. Без всякого сомнения, переехавшие в Ловозеро люди оказались на низшем социальном уровне. Лучшим подтверждением этому могут служить рассказы ловозерцев о том, что, например, большинству саамских семей, поселившихся в пятиэтажках в Ловозере, квартиры достались только на первом или пятом этажах. То есть, на наименее востребованных этажах. Даже в многоквартирных домах, специально построенных для переселенцев, лучшие квартиры распределялись среди друзей и родственников представителей местных властей и организаций. На рынке труда ситуация была аналогичной. Низкий социальный статус саами это основная причина, по которой из жителей Ловозера в ЛТП оказывались в основном переселённые саами.
Матери, братья, сёстры и дети иногда не желали, но чаще просто не могли подробно рассказывать о ЛТП, даже если их близкие родственники были там по нескольку раз. Они объясняют это клеймом, с которым приходилось жить тем, кто побывал в ЛТП. Поэтому и те, кто вернулся из профилактория, обычно неохотно делились этим даже с членами семьи, а родственники старались не задавать лишних вопросов.
Сегодня многие знают, что в то время пресловутая аббревиатура ЛТП саркастически расшифровывалась людьми как «лётнотренировочный полк».
Взгляд на «лётно-тренировочный полк»
Так как кроме этого у меня не получилось собрать больше информации о ЛТП из рассказов местных жителей, я решил посетить бывшее учреждение ЛТП самостоятельно. На Кольском полуострове было три таких заведения: в Оленегорске, Апатитах и Коашве (30 км от г. Апатиты).
Так как жителей из Ловозера, в основном мужчин, о которых я рассказываю, отправляли на излечение в ЛТП в Апатитах, я попытался выяснить местоположение именно этого профилактория. Благодаря помощи Надежды, саамской женщины, живущей в Апатитах, это получилось быстро. Когда мы вместе оказались у мрачного здания на окраине города, то я увидел небольшую табличку «Федеральная служба исполнения наказаний». Пока я гулял вдоль здания, появился человек и невозмутимо спросил: «Кто вы, чего хотите?»
Его тон смягчился, когда он узнал Надежду. Они примерно одного возраста, и оказалось, что у них были общие профессиональные связи в далёком советском прошлом. К счастью, присутствия моей спутницы оказалось достаточным, чтобы строгий мужчина довольно быстро стал мягче и начал вспоминать старые и добрые времена.
Разговор с иностранцем
Понимая, что я иностранец, он отказался назвать свою фамилию и представился Игорем. Он проработал в этом здании около 3040 лет.
Во время своего рассказа оттаявший директор периодически прерывался, напоминая мне и себе, что я иностранец, а он работает в определённой структуре, которая не позволяет ему раскрывать мне все детали, особенно цифры. Тем не менее, было чрезвычайно интересно слушать Игоря и видеть его внутреннюю борьбу: что мне можно сказать, а что нет. То, что он всётаки рассказал мне, уже оказалось ценным, потому что, насколько я понял его, в стране нет никаких исторических исследований системы ЛТП. Есть лишь медицинская литература советских времен, которая принесёт мало пользы неспециалисту.
Из рассказа Игоря
«Клиенты» ЛТП, так чаще всего называли направленных на принудительное лечение в профилакторий людей, попадали туда по решению товарищеского суда, которое принималось на основании медицинского заключения, а также показаний членов семьи, соседей, коллег по работе или участкового милиционера. Сотрудники правоохранительных органов никогда не называли ЛТП тюрьмами. А заключённые официально назывались «больными», которых там «лечили». Питание было более высокого качества, нежели в тюрьмах, так как ЛТП были частью системы здравоохранения. В ЛТП была собственная аптека, где готовились лекарства. Кроме лекарственной терапии применялась так называемая трудотерапия. Она заключалась в выполнении малоквалифицированной работы, например, пошив униформы или уборка улиц. Здание ЛТП не было окружено колючей проволокой, его «клиентам» потенциально было легко покинуть территорию, но, тем не менее, очень немногие совершали попытки к бегству. При поступлении в ЛТП каждый новый пациент должен был подписать документ, в котором он подтверждал отказ от добровольного лечения. Все вновь прибывшие предупреждались, что самовольный уход с территории ЛТП запрещён. Нарушение этого правила влекло за собой уголовное дело и тюремный срок.
Возвращаясь в Ловозеро
После этой поездки я вернулся в Ловозеро, где мне всётаки удалось собрать среди саами некоторые сведения о ЛТП.
Выбор тех, кто должен был отправиться в ЛТП, делался очень тщательно и с учётом множества разных факторов, среди которых социальный статус человека был одним из наиболее важных. По пока неподтверждённым слухам, существовали неофициальные квоты для отправки людей в ЛТП, которые служили как измерение качества работы милиции. Кроме того, работодатели и местная администрация были заинтересованы в отправке людей в ЛТП, так как это был эффективный способ для искусственного снижения высокой фактической безработицы на селе.
Что касается решения о том, кто должен стать «избранным» для отправки в ЛТП, чаще всего считалось более «гуманным» отправить в профилакторий одиноких граждан, тех, у кого нет семьи. Это одна причина, почему пострадали в основном саамские мужчины из переселённых семей, так как большинство мужчин саами, которые были неженатыми в момент переселения, так и оставались холостяками на всю жизнь, в то время как девушкисаами предпочитали выходить замуж не за своих сородичей.
Из рассказов очевидцев стала также более понятной и лечебная составляющая в ЛТП, где всем «клиентам» выдавали известный в то время препарат антабус. Его действие заключается в том, что он создаёт у человека невыносимое отвращение к алкоголю. В ЛТП лечение всегда начиналось с одного и того же ритуала: заключённые должны были встать в один ряд, им давали таблетку и стакан водки, после чего пациенты продолжали стоять в один ряд, пока у них не начиналась сильная тошнота и рвота.
Другой препарат, который использовался в ЛТП, при смешении с алкоголем вызывал чувство тревоги, часто смертельного страха. Персонал всегда проверял, чтобы пациенты не прятали таблетки во рту, а глотали. Этот метод, получивший название «страхотерапия», должен был также привести к тому, что у заключённых вырабатывалось постоянное отвращение к алкоголю.
Все процедуры повторялись регулярно.
Учитывая тот факт, что большинство бывших пациентов через некоторое время опять возвращалось в ЛТП, где «лечебная» процедура повторялась несколько раз, то постоянное чередование алкоголя и лекарств пагубно сказывалось на печени. Многие из моих собеседников убеждены, что система ЛТП именно поэтому не продлевала, а сокращала жизнь пациентов.
Из рассказов я смог уловить только один положительный момент системы ЛТП: пока выпивающего человека не было дома, его жена, дети и соседи могли «хоть отдохнуть от него». Эту фразу я слышал не один раз.
Все, даже Игорь, признавали, что в подавляющем большинстве случаев лечение в ЛТП не было успешным. Большинство бывших пациентов начинали пить снова уже в первые дни на свободе.
* Все имена в тексте изменены.
